В 1686 г. в Москву прибыло посольство Речи Посполитой для заключения мирного договора. В составе четырех членов русского посольства находился и боярин Шереметев. По условиям договора за Россией были окончательно закреплены Киев, Смоленск, Левобережная Украина, Запорожье и Северская земля с Черниговом и Стародубом. Договор послужил также основой русско-польского союза в Северной войне. В награду за успешное заключение "Вечного мира" Борису Петровичу были пожалованы чаша из серебра, атласный кафтан и 4 тыс. рублей. Летом того же года Шереметев отправляется с русским посольством в Польшу для ратификации договора, а затем в Вену для заключения военного союза против турок. Однако австрийский император Леопольд I решил не обременять себя союзническими обязательствами, переговоры не привели к желаемым результатам.
После возвращения Борис Петрович назначается воеводой в Белгород. В 1688 г. он принял участие в Крымском походе князя В.В. Голицына. Однако первый боевой опыт будущего фельдмаршала оказался неудачным. В сражениях в Черной и Зеленой долинах отряд под его командованием был смят татарами.
В борьбе за власть между Петром и Софьей Шереметев занял сторону Петра, однако в течение долгих лет он не был призван ко двору, оставаясь белгородским воеводой. В первом Азовском походе 1695 г. участвовал на отдаленном от Азова театре военных действий, командуя войсками, которые должны были отвлекать внимание Турции от главного направления наступления русских войск. Петр I поручил Шереметеву сформировать 120-тысячную армию, которая должна была отправиться к низовьям Днепра и сковать действия крымских татар. В первый год войны после длительной осады Шереметеву сдались четыре укрепленных турецких города (в том числе Кизы-Кермень на Днепре). Однако до Крыма он не дошел и вернулся с войсками на Украину, хотя почти все татарское войско в это время находилось под Азовом. С окончанием Азовских походов в 1696 г. Шереметев возвращается в Белгород.
В 1697 г. в Европу отправилось Великое посольство во главе с Петром I. В составе посольства находился и Шереметев. От царя он получил послания к императору Леопольду I, Папе Римскому Иннокентию XII, дожу Венеции и великому магистру Мальтийского ордена. Целью визитов было заключение антитурецкого союза, однако он не увенчался успехом. Вместе с тем Борису Петровичу были оказаны высокие почести. Так, магистр ордена возложил на него Мальтийский командорский крест, приняв его тем самым в число рыцарей. В истории России это был первый случай пожалования русскому иностранного ордена.
К концу XVII в. значительного могущества достигла Швеция. Западные державы, справедливо опасаясь ее агрессивных устремлений, охотно шли на заключение союза против нее. В антишведский союз, помимо России, вошли Дания и Саксония. Такая расстановка сил означала резкий поворот во внешней политике России - вместо борьбы за выход к Черному морю предстояла борьба за побережье Балтийского и за возвращение земель, отторгнутых Швецией еще в начале XVII в. Летом 1699 г. в Москве был заключен Северный союз.
Основным театром военных действий должна была стать Ингрия (побережье Финского залива). Первоочередной задачей являлось овладение крепостью Нарва (древнерусский Ругодев) и всем течением реки Наровы. Борису Петровичу поручается формирование полков дворянского ополчения. В сентябре 1700 г. с 6-тысячным отрядом дворянской конницы Шереметев дошел до Везенберга, но, не вступая в сражение, отошел к главным русским силам под Нарву. Шведский король Карл XII с 30-тысячным войском в ноябре подошел к крепости. 19 ноября шведы начали наступление. Их атака была неожиданной для русских. В самом начале сражения иностранцы, находившиеся на русской службе, перешли на сторону противника. Только Семеновский и Преображенский полки упорно держались в течение нескольких часов. Конница Шереметева была смята шведами. В сражении под Нарвой русская армия потеряла до 6 тыс. человек и 145 орудий. Потери шведов составили 2 тыс. человек.
После этого сражения Карл XII направил все свои усилия против Саксонии, считая ее своим основным противником (Дания была выведена из войны еще в начале 1700 г.). В Прибалтике был оставлен корпус генерала В.А. Шлиппенбаха, которому поручалась оборона приграничных районов, а также овладение Гдовом, Печорами, а в перспективе - Псковом и Новгородом. Шведский король низко оценивал боеспособность русских полков и не считал нужным держать против них большое количество войск.
В июне 1701 г. Борис Петрович назначается главнокомандующим русскими войсками в Прибалтике. Царь приказал ему, не ввязываясь в крупные сражения, посылать конные отряды в области, занятые врагом, чтобы уничтожать продовольствие и фураж шведов, приучать войска к борьбе с обученным противником. В ноябре 1701 г. был объявлен поход в Лифляндию. И уже в декабре войска под командованием Шереметева одержали первую победу над шведами при Эрестфере. Против 7-тысячного отряда Шлиппенбаха действовало 10 тыс. конницы и 8 тыс. пехоты при 16 орудиях. Первоначально сражение складывалось для русских не совсем удачно, поскольку в нем участвовали только драгуны. Оказавшись без поддержки пехоты и артиллерии, не подоспевших к месту боя, драгунские полки были рассеяны неприятельской картечью. Однако подошедшие пехота и артиллерия резко изменили ход баталии. После 5-часового боя шведы начали бежать. В руках русских оказалось 150 пленных, 16 орудий, а также провиант и фураж. Оценивая значение этой победы, царь писал: "Мы дошли до того, что шведов побеждать можем; пока сражались двое против одного, но скоро начнем побеждать их и равным числом".
За эту победу Шереметев награждается орденом Св. Андрея Первозванного с золотой цепью и алмазами и возводится в чин генерал-фельдмаршала. В июне 1702 г. он разгромил уже основные силы Шлиппенбаха при Гуммельсгофе. Как и при Эрестфере, шведская конница, не выдержав напора, обратилась в бегство, расстроив ряды собственной пехоты, обрекая ее на уничтожение. Успех фельдмаршала опять отмечается Петром: "Зело благодарны мы вашими трудами". В том же году были взяты крепости Мариенбург и Нотебург (древнерусский Орешек), а в следующем - Ниеншанц, Ямбург и др. Лифляндия и Ингрия полностью оказались в руках русских. В Эстляндии был взят штурмом Везенберг, а затем (в 1704 г.) - и Дерпт. Бориса Петровича царь заслуженно признал первым победителем шведов.
Летом 1705 г. вспыхнуло восстание на юге России, в Астрахани, во главе которого стали стрельцы, высланные туда в большинстве своем после стрелецких бунтов в Москве и других городах. Шереметев отправляется на подавление восстания. В марте 1706 г. его войска подошли к городу. После бомбардировки Астрахани стрельцы сдались. "За который ваш труд, - писал царь, - Господь Бог вам заплатит, и мы не оставим". Шереметев был первым в России пожалован графским титулом, получил 2400 дворов и 7 тыс. рублей.
В конце 1706 г. Борис Петрович вновь принял командование войсками, действовавшими против шведов. Тактика русских, ожидавших шведского вторжения, сводилась к следующему: не принимая генерального сражения, отходить в глубь России, действуя на флангах и в тылу противника. Карлу XII к этому времени удалось лишить Августа II польской короны и возложить ее на своего ставленника Станислава Лещинского, а также вынудить Августа порвать союзнические отношения с Россией. В декабре 1707 г. Карл покинул Саксонию. Русская армия численностью до 60 тыс. человек, командование которой царь поручил Шереметеву, отходила на восток.
С начала апреля 1709 г. внимание Карла XII было приковано к Полтаве. Овладение этой крепостью позволяло стабилизировать коммуникации с Крымом и Польшей, где находились значительные силы шведов. А кроме того, королю открылась бы дорога с юга на Москву. Царь приказал Борису Петровичу двигаться к Полтаве на соединение с находившимися там войсками А.Д. Меншикова и тем самым лишить шведов возможности разбить русские войска по частям. В конце мая Шереметев прибыл под Полтаву и сразу вступил в обязанности главнокомандующего. Но в ходе сражения он был главнокомандующим лишь формально, руководил же всеми действиями царь. Объезжая перед боем войска, Петр обратился к Шереметеву: "Господин фельдмаршал! Поручаю вам мою армию и надеюсь, что в начальствовании оною вы поступите согласно предписанию, вам данному...". Активного участия в битве Шереметев не принимал, но царь остался доволен действиями фельдмаршала: первым в наградном списке высших офицеров значился Борис Петрович.
В июле он во главе пехоты и небольшого отряда конницы был отправлен царем в Прибалтику. Ближайшая задача - овладение Ригой, под стены которой войска прибыли в октябре. Царь поручил Шереметеву овладеть Ригой не штурмом, а осадой, полагая, что победа будет достигнута ценою минимальных потерь. Но свирепствовавшая эпидемия чумы унесла жизни почти 10 тыс. русских солдат. Тем не менее бомбардировки города не прекращались. Капитуляция Риги была подписана 4 июля 1710 г.
В декабре 1710 г. Турция объявила России войну, и Петр велел двинуть на юг войска, расположенные в Прибалтике. Плохо подготовленный поход, нехватка продовольствия и несогласованность действий русского командования поставили армию в тяжелое положение. Русские полки попали в окружение в районе р. Прут многократно превосходивших по численности турецко-татарских войск. Однако турки не стали навязывать русским генерального сражения, и 12 июля был подписан мир, по которому Турции возвращался Азов. В качестве гарантии выполнения обязательств со стороны России в заложниках у турок остались канцлер П.П. Шафиров и сын Б.П. Шереметева Михаил.
По возвращении из Прутского похода Борис Петрович командует войсками на Украине и в Польше. В 1714 г. царь отправляет Шереметева в Померанию. Постепенно царь стал терять к фельдмаршалу доверие, подозревая его в сочувствии к царевичу Алексею. Под смертным приговором сыну Петра поставили подписи 127 человек. Подпись Шереметева отсутствовала.
В декабре 1716 г. он был освобожден от командования армией. Фельдмаршал просил царя дать ему должность более подходящую его возрасту. Петр хотел назначить его генерал-губернатором земель в Эстляндии, Лифляндии и Ингрии. Но назначение не состоялось: 17 февраля 1719 г. Борис Петрович умер.
Генерал-фельдмаршал (нем. Feldmarschall ) – в российской армии второе по старшинству (после генералиссимуса) воинское звание (по старой терминологии – военный чин).
Заимствованное из Европы, оно введено Петром Первым в 1699 году вместо существовавшей должности Главного воеводы Большого полка (Большим полком в то время называлась армия). В Уставе воинском 1716 года говорилось: «Генерал-фельдмаршал или аншеф есть командующий главный генерал в войске. Его ордер и повеление должны все почитать, понеже вся армия и настоящее намерение от государя своего ему вручено».
В течение более 200 лет (со дня учреждения до отмены в 1917 году старой системы чинов и званий) в России было 63 генерал-фельдмаршала, в том числе два генерал-фельдмаршала-лейтенанта.
Б. П. Шереметьев (1701), А. Д. Меньшиков (1709), П. С. Салтыков (1759), П. А. Румянцев (1770), А. В. Суворов (1759), М. И. Голенищев-Кутузов (1812), М. Б. Барклай-де-Толли (1814), И. И. Дибич (1829), И. Ф. Паскевич (1929), М. С. Воронцов (1856), А. И. Барятинский (1859), великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич (1878) получили звание за выдающиеся победы в войнах.
Другие генерал-фельдмаршалы удостоены этого чина за неоднократное поражение неприятеля, мужество, а также из уважения к приобретённой ими славе в Европе: , например: А. И. Репнин (1724), М. М. Голицын (1725), Я. В. Брюс (1726), Миних (1732), Ласси (1736), А. М. Голицын (1769), Г. А. Потёмкин (1784), Н. В. Репнин (1796), М. Ф. Каменский (1797), А. А. Прозоровский (1807), И. В. Гудович (1807), П. Х. Витгенштейн (1826), Ф. В. Сакен (1826), Ф. Ф. Берг (1865), И. В. Гурко (1894).
Звание генерал-фельдмаршала за долговоременную военную и гражданскую службу было присвоено: Ф. А. Головину (1700), В. В. Долгорукому (1728), И. Ю. Трубецкому (1728), Н. Ю. Трубецкому (1756), А. Б. Бутурлину (1756), С. Ф. Апраскину (1756), А. П. Бестужеву-Рюмину (1762), З. Г. Чернышёву (1773), Н. И. Салтыкову (1796), И. К. Эльмпу (1797), В. П. Мусину-Пушкину (1797), П. М. Волконскому (1850), Д. А. Милютину (1898).
Надо заметить, что А. П. Бестужев-Рюмин, имевший высший гражданский чин канцлера и даже не числившийся в военных списках, был возведён в генерал-фельдмаршалы императрицей Екатериной Второй, Н. Ю. Трубецкой известен был больше как генерал-прокурор, чем полководец, а И. Г. Чернышёв, не служивший в сухопутных войсках, возведён Павлом Первым в достоинство генерал-фельдмаршала по флоту «с тем, однако ж, чтобы он не был генерал-адмиралом».
Почётного звания генерал-фельдмаршала были удостоены по причине высокого происхождения принц Гессен-Гомбргский, герцог Карл-Людвиг Голштейн-Бекский (только именовался российским генерал-фельдмаршалом, никогда не состоял на российской службе), принц Пётр Голштейн-Бекский, герцог Георг-Людвиг Голштейн-Шлезвигский (дядя императора Петра Третьего), ландграф Гессен-Дармштадский (отец великой княгини Натальи Алексеевны, первой супруги Павла Первого), эрц-герцог Альбрехт Австрийский, кронпринц Германии Фридрих-Вильгельм.
Некоторые генерал-фельдмаршалы, получившие это звание благодаря придворным связям, были просто баловнями судьбы. Это Я. Сапега (1726), К. Г. Разумовский (1750), А. Г. Разумовский (1756), А. И. и П. И. Шуваловы (1761).
Среди генерал-фельдмаршалов были также: герцог Кроа , печально прославившийся в битве под Нарвой (он находился на российской службе всего 2,5 месяца); герцог Брольо (переименован в генерал-фельдмаршалы Павлом Первым из маршала Франции), как и Кроа, он очень недолго оставался на российской службе. Не состояли на действительной российской службе, но были пожалованы званием генерал-фельдмаршала в знак признания их европейской известности и громкой боевой славы иностранцы – герцог Веллингтон, Радецкий и Мольтке . Двое иностранцев – Огильвий и Гольц – были приняты на российскую службу Петром Первым генерал-фельдмаршалами-лейтенантами, но с предоставлением им первенства над полными генералами.
Звание генерал-фельдмаршал носил король Черногорский Николай Первый.
Интересно сколько каждый из российских императоров присваивал звание генерал-фельдмаршал? По очень приблизительным подсчётам получается такая картина:
Петр Первый – 8 раз; Екатерина Первая – 2; Петр Второй – 2; Анна Иоанновна – 3; Елизавета Петровна – 8; Петр Третий – 1; Екатерина Вторая – 7; Павел Первый – 5; Александр Первый – 7; Николай Первый – 5; Александр Второй – 5; Александр Третий – 1; Николай Второй –2.
Бантыш-Каменский Д. Н. «Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. Репринт. Изд. 1840 года, М., 1991.
Уже во времена Петра I в русской армии было два генерал-фельдмаршала (Ф. А. Головин и де Круа , затем Ф. А. Головин и Б. П. Шереметев , затем Б. П. Шереметев и А. Д. Меншиков , в 1724 году к попавшему в опалу А. Д. Меншикову был назначен второй генерал-фельдмаршал А. И. Репнин) .
При Петре I существовал также чин генерал-фельдмаршал-лейтенант (то есть заместитель генерал-фельдмаршала, выше генерал-аншефа), оно было присвоено только двум принятым на русскую службу иностранцам: Георгу Бенедикту Огильви ( , с на саксонской службе) и Генриху Гольцу ( , в уволен со службы), впоследствии не присваивалось.
Нередко чин присваивался в виде почётной награды иностранным военачальникам, не служившим в русской армии. Среди них такие известные военачальники, как герцог Веллингтон , австрийский фельдмаршал Иоганн Йозеф Радецкий и прусский генерал-фельдмаршал Хельмут фон Мольтке Старший , а также несколько монархов и членов их семей (в Александр II пожаловал фельдмаршальские жезлы четверым Гогенцоллернам).
Из всех российских императоров лишь при Иоанне Антоновиче и при Александре III (Миротворце) фельдмаршальских чинов не присваивалось. По некоторым данным, Александр II сам неофициально носил фельдмаршальские знаки различия (без формального распоряжения о присвоении самому себе такого чина) .
К моменту отмены Табели о рангах в 1917 году в живых был только один русский генерал-фельдмаршал - Никола Петрович Негош (Николай I, король Черногории). Последний генерал-фельдмаршал русской службы Дмитрий Алексеевич Милютин умер в 1912 году .
Список российских генерал-фельдмаршалов
Список российских генерал-фельдмаршалов , возможно представлены не все имевшие данный чин:
Курьёзы
Напишите отзыв о статье "Генерал-фельдмаршал (Россия)"
Примечания
Литература
- Бантыш-Каменский, Д. Н. . - М .: Культура , 1991.
- Егоршин В. А. Фельдмаршалы и маршалы. - М .: «Патриот», 2000.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Генерал-фельдмаршал (Россия)
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n"ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s"est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu"on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C"est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c"est terrible, les devoirs d"un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Из внутренних комнат отворилась дверь, и вошла одна из княжен племянниц графа, с угрюмым и холодным лицом и поразительно несоразмерною по ногам длинною талией.
Князь Василий обернулся к ней.
– Ну, что он?
– Всё то же. И как вы хотите, этот шум… – сказала княжна, оглядывая Анну Михайловну, как незнакомую.
– Ah, chere, je ne vous reconnaissais pas, [Ах, милая, я не узнала вас,] – с счастливою улыбкой сказала Анна Михайловна, легкою иноходью подходя к племяннице графа. – Je viens d"arriver et je suis a vous pour vous aider a soigner mon oncle . J`imagine, combien vous avez souffert, [Я приехала помогать вам ходить за дядюшкой. Воображаю, как вы настрадались,] – прибавила она, с участием закатывая глаза.
Княжна ничего не ответила, даже не улыбнулась и тотчас же вышла. Анна Михайловна сняла перчатки и в завоеванной позиции расположилась на кресле, пригласив князя Василья сесть подле себя.
– Борис! – сказала она сыну и улыбнулась, – я пройду к графу, к дяде, а ты поди к Пьеру, mon ami, покаместь, да не забудь передать ему приглашение от Ростовых. Они зовут его обедать. Я думаю, он не поедет? – обратилась она к князю.
– Напротив, – сказал князь, видимо сделавшийся не в духе. – Je serais tres content si vous me debarrassez de ce jeune homme… [Я был бы очень рад, если бы вы меня избавили от этого молодого человека…] Сидит тут. Граф ни разу не спросил про него.
Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.
Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c"est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L"Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
Боярин Борис Петрович Шереметев еще до воцарения Петра I имел немало заслуг перед Россией — воинских и дипломатических. Но в милость к Петру он попал совсем не за них. В 1698 году, когда царь возвратился из заграничного путешествия, Шереметев единственный из всех московских бояр встретил его одетым по полной европейской форме — в «немецком» платье, без бороды и с крестом мальтийского рыцаря на груди. Петр понял, что на такого человека можно положиться.
И точно: Шереметев служил молодому царю верой и правдой. Началось все, однако, с крупной неудачи. В 1700 году под Нарвой Борис Петрович командовал дворянской конницей, которая первая бросилась наутек под натиском шведов.
Но Шереметев быстро усвоил горький урок и уже через несколько месяцев, 29 декабря, одержал первую в Северной войне победу над шведами у мызы Эрествер, в Эстонии.
Петр на радостях наградил победителя по-царски: пожаловал орден Андрея Первозванного и фельдмаршальский жезл. Обе награды были в России тогда еще в новинку.
Летом 1702 года Шереметев захватил в Мариенбурге удивительный трофей — воспитанницу пастора Глюка Марту Скавронскую. От Бориса Петровича она перешла к Меньшикову, а у Данилыча Марту забрал Петр, перекрестив ее в Екатерину. В 1712 году они повенчались. Отныне положение Шереметева при дворе было упрочено окончательно. Только он и князь-кесарь Ромодановский допускались к царю без доклада. И хотя близки они с царем не были, но уважение Петра к первому русскому фельдмаршалу было велико. Достаточно сказать, что Шереметев был освобожден от обязанности осушать на царских пирах кубок Большого Орла. Нужно хоть раз увидеть этот бездонный сосуд, чтобы понять, от какой тяжелой повинности был избавлен наш герой.
Шереметев прошел все дороги Северной войны, был главнокомандующим в Полтавском сражении, брал Ригу, подавлял злой астраханский бунт, разделил с царем позор Прутского похода, водил русские полки в Померанию...
В 1712 году 60-летний Борис Петрович запросился на покой. Он мечтал принять монашеский постриг в Киево-Печерской лавре. Но Петр, любивший сюрпризы, вместо монашеского клобука преподнес Шереметеву красавицу невесту — свою родственницу, Анну Петровну Нарышкину (урожд. Салтыкову). От новой службы старый фельдмаршал отказываться не стал. Супружеский долг он выполнял так же честно, как раньше воинский. За семь лет молодая жена родила ему пятерых детей.
Незадолго перед смертью, в 1718 году, Шереметев показал себя человеком чести, отказавшись от участия в суде над царевичем Алексеем Петровичем под предлогом плохого состояния здоровья.
Впрочем, его здоровье и правда было подорвано многолетними ратными трудами.
В 1719 году Петр лично предал земле прах первого русского фельдмаршала.
В завещании Шереметьев просил похоронить его в Киево-Печерской лавре, но Петр I, решив создать пантеон в Петербурге, приказал похоронить Шереметьева в Александро-Невской лавре. Тело первого русского фельдмаршала было предано земле 10 апреля 1719 г. Царь следовал за гробом от дома фельдмаршала, находившегося на Фонтанке, против Летнего сада, до монастыря, сопутствуемый двором, иностранными министрами, генералитетом и двумя гвардейскими полками, Преображенским и Семеновским. На могиле Шереметева Петр велел поставить знамя с изображением фельдмаршала.
P.S.
Первый русский фельдмаршал был человек с юмором, о чем свидетельствует следующая история.
«Шереметев под Ригою захотел поохотиться. Был тогда в нашей службе какой-то принц с поморья, говорили, из Мекленбургии. Петр Алексеевич ласкал его. Поехал и он за фельдмаршалом (Б. П. Шереметевым). Пока дошли до зверя, принц расспрашивал Шереметева о Мальте; как же не отвязывался и хотел знать, не ездил ли он ещё куда из Мальты, то Шереметев провел его кругом всего света: вздумалось-де ему объехать уже всю Европу, взглянуть и на Царьград, и в Египте пожариться, посмотреть и на Америку. Румянцев, Ушаков, принц, обыкновенная беседа государева, воротились к обеду. За столом принц не мог довольно надивиться, как фельдмаршал успел объехать столько земель. «Да, я посылал его в Мальту».— «А оттуда где он ни был!» И рассказал все его путешествие. Молчал Петр Алексеевич, а после стола, уходя отдохнуть, велел Румянцеву и Ушакову остаться; отдавая потом им вопросные пункты, приказал взять по ним ответ от фельдмаршала, между прочим: от кого он имел отпуск в Царьград, в Египет, в Америку? Нашли его в пылу рассказа о собаках и зайцах. «И шутка не в шутку; сам иду с повинною головою»,— сказал Шереметев. Когда же Петр Алексеевич стал журить его за то, что так дурачил иностранного принца: «Детина-то он больно плоховатый,— отвечал Шереметев.— Некуда было бежать от спросов. Так слушай же, подумал я, а он и уши развесил».
Лубяновский Ф. П. Воспоминания. М., 1872, с. 50—52.
Впрочем, подобные проделки не мешали иностранцам считать его самым вежливым и культурным человеком в России. Граф хорошо знал польский и латинский языки.
В боях воспитаны,
средь бранных непогод
Эпиграф этой книге, содержащей жизнеописание всех без исключения российских генерал-фельдмаршалов, дала строка из широко известного стихотворения А.С. Пушкина «Воспоминания в Царском Селе»: «Бессмертны вы вовек, о росски исполины, // В боях воспитаны средь бранных непогод!» И хотя поэт обращался к полководцам-сподвижникам Екатерины II, его патетика, по мнению автора, уместна в отношении если не всех, то очень многих носителей высшего военного чина Российской империи.
«В своем исполинском тысячелетнем деле созидатели России опирались на три великих устоя – духовную мощь Православной Церкви, творческий гений Русского Народа и доблесть Русской Армии» .
Истину, отлитую военным историком русского зарубежья Антоном Антоновичем Керсновским в завидно чеканную формулу, невозможно не принять! А если вспомнить, что она была высказана всего за несколько лет до нападения Гитлера на Советский Союз, накануне одного из самых жесточайших в истории нашего народа столкновений двух цивилизаций – славянско-православной и тевтоно-западноевропейской, то невольно думаешь о бесспорной символичности свершенного историком-патриотом. Он поверх идеологий и политических режимов передавал соотечественникам в СССР от давно ушедших поколений воителей за Землю Русскую, словно эстафету, представления о вечных основах и источниках силы нашей Родины.
Присутствие в их ряду армии, вооруженных сил – более чем закономерно. Необходимость отражать агрессию многочисленных соседей, желавших поживиться несметными богатствами страны, заинтересованность в расширении границ, защита геополитических интересов в различных регионах мира заставляли Россию постоянно держать порох сухим. Только за 304 года правления династии Романовых страна пережила около 30 крупных войн, в том числе с Турцией – 11, Францией – 5, Швецией – 5, а также Австро-Венгрией, Великобританией, Пруссией (Германией), Ираном, Польшей, Японией и другими странами.
С. Герасимов. Кутузов на Бородинском поле.
В бою и сражении побеждает солдат, но, известно, что масса даже отменно подготовленных бойцов немногого стоит, если у нее нет достойного командира. Россия, явив миру удивительный тип рядового солдата, чьи боевые и нравственные качества стали легендой, породила и немало первоклассных военачальников. Сражения, проведенные Александром Меншиковым и Петром Ласси, Петром Салтыковым и Петром Румянцевым, Александром Суворовым и Михаилом Кутузовым, Иваном Паскевичем и Иосифом Гурко, вошли в анналы военного искусства, их изучали и изучают в военных академиях во всем мире.
До образования регулярной армии Петром I в Московском царстве для обозначения поста главнокомандующего официально существовала должность дворового воеводы, которому вверялись все войска. Он первенствовал над главным воеводой Большого полка, т. е. армии. В петровскую эпоху эти архаичные титулы были заменены на европейские чины: первый – генералиссимуса, второй – генерал-фельдмаршала. Названия обоих чинов производны от латинского «generalis», т. е. «общий». Генеральство во всех европейских (а позднее и не только) армиях означало высшую степень военных чинов, ибо его владельцу доверялось командование всеми родами войск.
О генералиссимусе в Воинском уставе Петра I 1716 г. говорилось так: «Сей чин коронованным главам и великим владеющим принцам только надлежит, а наипаче тому, чье есть войско. В небытии же своем оный команду сдает над всем войском своему генерал-фельдмаршалу». Этого чина в российской императорской армии удостоились всего три человека: светлейший князь А.Д. Меншиков в 1727 г., принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Люнебургский (отец малолетнего императора Ивана Антоновича) в 1740 г. и князь А.В. Суворов в 1799 г.
Генералиссимус находился вне системы офицерских чинов. Поэтому высшим военным чином фактически являлся генерал-фельдмаршальский. По петровской «Табели о рангах» он соответствовал гражданскому чину канцлера и относился к 1-му классу. В Воинском уставе Петра I юридически он был закреплен следующим образом: «Генерал-фельдмаршал или аншеф есть командующий главный генерал в войске. Его ордер и повеление должны все почитать, понеже вся армия и настоящее намерение от государя своего ему вручено».
«Военная энциклопедия» И.Д. Сытина так разъясняет происхождение термина «фельдмаршал»: в его основе лежит соединение немецких слов «feld» (полевой) с «march» (конь) и «schalk» (слуга). Термин «маршалк» постепенно перекочевал во Францию. Поначалу так звали обычных конюхов. Но поскольку они были неразлучны со своими господами во время многочисленных походов и охот, их общественное положение со временем резко возросло. При Карле Великом (VIII в.) маршалками, или маршалами, уже называли лиц, командовавших обозом. Постепенно они прибирали к рукам все больше власти. В XII в. маршалы – это ближайшие помощники главнокомандующих, в XIV – инспекторы войск и высшие военные судьи, а в первой трети XVII в. – высшие командиры. В XVI столетии поначалу в Пруссии, а затем и других государствах появляется чин фельдмаршала (генерал-фельдмаршала) .
Воинским уставом Петра I был предусмотрен и заместитель генерал-фельдмаршала – генерал-фельдмаршал-лейтенант (таковых в русской армии было всего двое, это – приглашенные Петром I из-за границы барон Г.-Б. Огильви и Г. Гольц). При преемниках первого русского императора этот чин значение полностью утратил и был упразднен.
С момента введения в русской армии в 1699 г. чина генерал-фельдмаршала и до 1917 г. его удостоились 63 человека:
в царствование Петра I:
граф Ф.А. ГОЛОВИН (1700)
герцог К.-Е. КРОА де КРОИ (1700)
граф Б.П. ШЕРЕМЕТЕВ (1701)
светлейший князь А.Д. МЕНШИКОВ (1709)
князь А.И. РЕПНИН (1724)
в царствование Екатерины I:
князь М.М. ГОЛИЦЫН (1725)
граф Я.-К. САПЕГА (1726)
граф Я.В. БРЮС (1726)
в царствование Петра II:
князь В.В. ДОЛГОРУКИЙ (1728)
князь И.Ю. ТРУБЕЦКОЙ (1728)
в царствование Анны Иоанновны:
граф Б.-Х. МИНИХ (1732)
граф П.П. ЛАССИ (1736)
в царствование Елизаветы Петровны:
принц Л.-И.-В. ГЕССЕН-ГОМБУРГСКИЙ (1742)
С.Ф. АПРАКСИН (1756)
граф А.Б. БУТУРЛИН (1756)
граф А.Г. РАЗУМОВСКИЙ (1756)
князь Н.Ю. ТРУБЕЦКОЙ (1756)
граф П.С. САЛТЫКОВ (1759)
в царствование Петра III:
граф А.И. ШУВАЛОВ (1761)
граф П.И. ШУВАЛОВ (1761)
герцог К.-Л. ГОЛШТЕЙН-БЕКСКИЙ (1761)
принц П.-А.-Ф. ГОЛШТЕЙН-БЕКСКИЙ (1762)
принц Г.-Л. ШЛЕЗВИГ-ГОЛШТИНСКИЙ (1762)
в царствование Екатерины II:
граф А.П. БЕСТУЖЕВ-РЮМИН (1762)
граф К.Г. РАЗУМОВСКИЙ (1764)
князь А.М. ГОЛИЦЫН (1769)
граф П.А. РУМЯНЦЕВ-ЗАДУНАЙСКИЙ (1770)
граф З.Г. ЧЕРНЫШЕВ (1773)
ландграф Людвиг IX ГЕССЕН-ДАРМШТАДСКИЙ (1774)
светлейший князь Г.А. ПОТЕМКИН-ТАВРИЧЕСКИЙ (1784)
князь ИТАЛИЙСКИЙ, граф А.В. СУВОРОВ-РЫМНИКСКИЙ (1794)
в царствование Павла I:
светлейший князь Н.И. САЛТЫКОВ (1796)
князь Н.В. РЕПНИН (1796)
граф И.Г. ЧЕРНЫШЕВ (1796)
граф И.П. САЛТЫКОВ (1796)
граф М.Ф. КАМЕНСКИЙ (1797)
граф В.П. МУСИН-ПУШКИН (1797)
граф И.К. ЭЛЬМПТ (1797)
герцог В.-Ф. де БРОЛЬИ (1797)
в царствование Александра I:
граф И.В. ГУДОВИЧ (1807)
князь А.А. ПРОЗОРОВСКИЙ (1807)
светлейший князь М.И. ГОЛЕНИЩЕВ-КУТУЗОВ-СМОЛЕНСКИЙ (1812)
князь М.Б. БАРКЛАЙ де ТОЛЛИ (1814)
герцог А.-К.-У. ВЕЛЛИНГТОН (1818)
в царствование Николая I:
светлейший князь П.Х. ВИТГЕНШТЕЙН (1826)
князь Ф.В. ОСТЕН-САКЕН (1826)
граф И.И. ДИБИЧ-ЗАБАЛКАНСКИЙ (1829)
светлейший князь ВАРШАВСКИЙ,
граф И.Ф. ПАСКЕВИЧ-ЭРИВАНСКИЙ (1829)
эрцгерцог Австрийский ИОГАНН (1837)
светлейший князь П.М. ВОЛКОНСКИЙ (1843)
граф Р.-Й. фон РАДЕЦКИЙ (1849)
в царствование Александра II:
светлейший князь М.С. ВОРОНЦОВ (1856)
князь А.И. БАРЯТИНСКИЙ (1859)
граф Ф.Ф. БЕРГ (1865)
эрцгерцог Австрийский АЛЬБРЕХТ-Фридрих-Рудольф (1872)
кронпринц Прусский ФРИДРИХ-ВИЛЬГЕЛЬМ (1872)
граф Х.-К.-Б. фон МОЛЬТКЕ Старший (1871)
великий князь МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ (1878)
великий князь НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ Старший (1878)
в царствование Николая II:
И.В. ГУРКО (1894)
граф Д.А. МИЛЮТИН (1898)
король Черногории НИКОЛАЙ I НЕГОШ (1910)
король Румынии КАРОЛЬ I (1912)
