Теория и практика межрелигиозного диалога в Ливане
Сологуб Мария Серафимовна,
магистрант международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета.
В последнее время проблема межрелигиозного диалога, особенно диалога христианства и ислама, является весьма актуальной. Ливан, где на протяжении многих столетий относительно мирно сосуществуют представители 18 различных религиозных общин и где процент мусульманского населения наименьший по сравнению с другими арабскими странами (всего 60%), может послужить примером подобного диалога.
Мультирелигиозность Ливана закреплена как на уровне официальных документов (согласно Конституции Ливан – светское государство), так и в уже сложившихся традициях. В данной связи стоит упомянуть систему пропорционального религиозного представительства, согласно которой президентом страны обычно является христианин-маронит, премьер-министр – мусульманин-суннит, а глава парламента избирается из мусульман шиитского толка.
Попытки межрелигиозного диалога ведутся и на более низком уровне. В последнее время активную позицию по данному вопросу заняло гражданское общество Ливана: создаются различные общественные организации, основной задачей которых является создание атмосферы толерантности в стране. Отметим лишь несколько подобных организаций: это, например, тренинг по христианско-мусульманскому диалогу, проводимый под патронажем Университета св. Иосифа. Этот тренинг представляет собой лекционные и практические занятия для молодых людей – христиан и мусульман. В ходе тренинга учащиеся должны с одной стороны больше узнать о другой религии, возможно, избавиться от некоторых стереотипов, а с другой – научиться вести диалог, слушая других и отстаивая свои позиции. Подобных задач придерживается и Адьянский Фонд, который посредством добровольцев проводит лекции (например, в рамках «Программы осведомленности»), выпускает брошюры, устраивает культурные мероприятия и межрелигиозные встречи.
Все эти примеры говорят о значительных успехах Ливана в деле проведения межрелигиозного диалога. Однако это лишь на первый взгляд. При более пристальном рассмотрении межрелигиозный диалог на Ближнем Востоке в целом, и в Ливане в частности переживает не лучшие времена. На проблемах этого межрелигиозного диалога хотелось бы и остановиться.
Рассмотрим сложности, с которыми сталкиваются христианская и мусульманская стороны.
Что касается ислама, то он сейчас находится в состоянии серьезного кризиса, начало которого многие исследователи связывают с крушением Османской империи и который касается, в первую очередь, переосмысления теологических установок ислама. Проблема заключается в том, что у многих последователей данной религии сложилось представление о неразрывной связи ислама с государством. Когда же они столкнулись с ситуацией, при которой возможно существование неисламских, но в то же время весьма процветающих государств, это ввело их в состояние глубокого кризиса. Кризис этот подкрепляется и другими факторами. Во-первых, еще со времен пророка Мухаммеда торжество религии было неразрывно связано с ее распространением путем завоеваний. В XX же веке с введением запрета на захватнические войны это стало практически невозможно, или, по крайней мере, незаконно. Во-вторых, арабо-израильский конфликт также подлил масла в огонь: мало того, что на «исконно мусульманских» землях было создано иудейское государство, на территории которого оказалась одна из важнейших святынь ислама – Аль-Кудс, так Израиль еще сумел выиграть несколько войн против арабских государств и захватить ряд их территорий.
Этот кризис привел к разделению мусульманского общества на несколько групп. Это так называемые традиционалисты, умеренные фундаменталисты, радикальные фундаменталисты и ревизионисты (или младомусульмане). Остановимся подробней на каждой из групп.
Мусульмане-традиционалисты, как видно из названия, стараются придерживаться исламских традиций; они способны принять некоторые нововведения, если те не касаются глубинных вопросов веры. Эта группа наиболее многочисленна, представлена в большинстве арабских государств, к ней принадлежат основные видные исламские политические деятели; и именно она чаще всего вступает в диалог со своими христианскими партнерами. Однако, начав диалог, традиционалисты сразу же сталкиваются со следующей проблемой: часто в ходе диалога они пытаются убедить противоположную сторону в правоте своей веры, либо просто не слышат других участников диалога.
Вторая группа – мусульман-фундаменталистов еще более трудна для ведения диалога. Ее представители образуют некий замкнутый круг людей, которые пытаются сохранить без изменения, либо заново возродить традиции, обычаи, характерные еще для первых веков распространения ислама. Диалог с ними практически невозможен, так как они воспринимают других как неверных или зиммиев, и стараются свести контакты с ними к минимуму.
Однако наиболее агрессивная группа, с которой невозможно не только проведение диалога, но и просто сосуществование – это радикальные фундаменталисты. Часто их называют экстремистами. Их метод – это борьба с неверными любыми возможными способами. Заметим, однако, что другие группы мусульманских верующих не считают их истинными мусульманами. Они же в свою очередь не считают мусульманами всех остальных.
Наконец, последняя группа - мусульман-ревизионистов стремится к переосмыслению роли и положения ислама в современном мире. Представители данной группы оставляют для религии лишь область сверхъестественного, личного общения человека с Богом, четко различая понятия «государство» и «вера». Младомусульмане – сторонники диалога с представителями других верований, причем диалога активного, в ходе которого происходит взаимное обогащение вовлеченных в него сторон, устанавливаются межличностные контакты, обсуждаются наиболее актуальные сферы взаимодействия. Трудность, однако, заключается в том, что ревизионистов, как и экстремистов, многие мусульмане не считают за верных и относятся к ним враждебно, или, по крайней мере, с недоверием.
Таким образом, видно, что с мусульманской стороны пока нет ни единого фронта, от лица которого могли бы выступать представители на различных межрелигиозных конференциях, ни сформировавшегося единого мнения, с которым они могли бы предстать. Более того, для плодотворного диалога нужно вовлечение в диалог именно последней группы мусульман, что, однако, представляется маловероятным в ближайшей перспективе.
Теперь обратимся к христианам. Христианство в Ливане также находится сейчас в кризисной ситуации, однако эта ситуация сильно отличается от мусульманской. Христиане на Ближнем Востоке никогда не были единой силой: здесь существует Коптская, Маронитская, Мелкитская, Антиохийская, Ассирийская, Армянская, Грузинская, Эфиопская и другие Церкви. Общая задача ведения диалога с исламом, конечно, помогала им находить некие общие точки соприкосновения. Однако они никогда не могли и не могут до сих пор предстать перед исламским большинством единым фронтом. Более того, находясь на правах зиммиев, ахл-аль-Китаб смирились со своим второстепенным положением и занялись по большей мере проблемой выживания в мусульманской среде. Невозможность популяризации своей религии путем публичных проповедей привела к тому, что количество приверженцев христианских церквей перестало расти, а в последнее время и вообще пошло на убыль. В настоящее время проблема усугубляется тем фактом, что рождаемость среди мусульманского населения значительно выше, чем у христиан. Более того, многие христиане, а особенно молодежь стараются эмигрировать из своих стран, в первую очередь, на Запад, не надеясь когда-нибудь вернуться домой. Хиям Маллат называет подобную эмиграцию «отречением», так как уменьшение христианского населения на Ближнем Востоке приводит и к утрате христианской культуры, которая была частью единой культуры этого региона на протяжении многих веков. Все эти факторы приводят к тому, что процентное соотношение мусульман и христиан существенно меняется, причем не в пользу последних.
Другая проблема, с которой сталкиваются христиане на Ближнем Востоке – это потеря идентичности. Как уже было сказано выше, во многих арабских государствах политическая сфера глубоко переплетается с исламом, поэтому события, происходящие в обществе, будь то возрождение арабского национализма или война с Израилем часто воспринимаются как неразрывно связанные с исламом. Что же касается христиан, то они пытаются найти свою идентичность, либо, противопоставляя себя по линии «мы-они», что не может благосклонно отразиться на положении этих «мы» в стране, где «их» больше; либо, возвращаясь к каким-то древним традициям времен Средневековья, а то и более раннего периода, что также не может считаться позитивным признаком идентичности в нашем современном мире.
Еще одна трудность, которая, хоть и не зависит напрямую от ближневосточных христиан, но создает определенные сложности в их взаимоотношениях с мусульманскими партнерами – это политика западных государств, в частности, Соединенных Штатов, проводимая на Арабском Востоке, которая не может похвастаться своими мирными намерениями (достаточно вспомнить войну в Ираке или последние события в Ливии). Воспринимая христиан как проводников этой западной политики, мусульмане относятся к ним с недоверием, а часто и предвзято враждебно, что, безусловно, затрудняет проведение успешного межрелигиозного диалога.
Таким образом, мы видим, что все эти трудности не позволяют и христианам выработать единую позицию, которую они бы могли представить своим мусульманским коллегам.
Все эти трудности приводят к тому, что позитивный межрелигиозный диалог на Ближнем Востоке пока что невозможен, несмотря на то, что попытки ведутся уже на протяжении многих лет.
Чтобы изменить сложившуюся ситуацию, в первую очередь, все стороны и группы должны признать тот факт, что в условиях многонационального государства (а Ливан таковым и является) и христианам, и мусульманам придется идти на диалог и искать пути взаимодействия. Следующим шагом могло бы стать осознание того, что «другой» (будь то христианин или мусульманин) обладает своими уникальными характеристиками, имеет свои древние традиции и может серьезно отличаться от «нас». На Совете католических патриархов Востока было признано, например, что «арабское общество характеризуется разнообразием и высокой степенью плюрализма. Задача же религиозных деятелей – это дать этому разнообразию возможность проявляться и беспрепятственно развиваться во имя общей пользы народа».
Признав наличие уникальных особенностей за каждой религиозной общиной, стоит в то же время помнить, что они связаны единой историей, во многом – ближневосточной опять же единой культурой, единой территорией, единой Родиной. Хочется привести цитату из послания католических патриархов Востока, которая, на мой взгляд, как нельзя лучше подтверждает данный тезис: «Мы принадлежим уникальному наследию цивилизации… Наше историческое наследие – это близость наших цивилизаций. Каждый из нас внес посильный вклад в его формирование. Мы искренне хотим сохранить, возродить и преумножить его, чтобы оно служило основой нашего сосуществования и взаимопомощи. Христиане Востока – неотъемлемая часть культурной идентичности мусульман, также как мусульмане на Востоке – неотъемлемая часть культурной идентичности христиан. Поэтому мы в ответе друг за друга перед Богом и историей».
Возможно, именно поиск таких общих черт, точек соприкосновения поможет мусульманам и христианам в Ливане и на Ближнем Востоке установить плодотворный межрелигиозный диалог, который поможет им в достижении лучшего общего будущего.
Литература
1. Айюб Р. Тренинг по христианско-мусульманскому диалогу: путь развития личности.// Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.
2. Таббара Н. «Контекст христианско-мусульманских контактов в Ливане и на Арабском Востоке: мусульманская перспектива»//Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.
3. Хальвани С. Инициативы Ливанского гражданского общества в области диалога: опыт Адьянского Фонда. //Христианство и ислам в контексте современной культуры. СПб, Бейрут, 2009.
4. Chafri M. Islam et liberté, le malentendu historique. Paris, 1998.
5. Conseil des patriarches catholiques d’Orient, La présence chrétienne en Orient, Mission et Témoignage. Bkerke, 1992. N. 48.
6. Mallat H. Min nata’ij al hiwar al islami al masihi: al wujud al masihi fi ach-charq mas’uliyya islamiyya awwalan. // Al Masihiyya wal Islam: Risalat Mahabba wa Hiwar wa Talaqi. Beyrouth, 2004.
| Определить язык Азербайджанский Албанский Английский Арабский Армянский Африкаанс Баскский Белорусский Бенгальский Бирманский Болгарский Боснийский Валлийский Венгерский Вьетнамский Галисийский Греческий Грузинский Гуджарати Датский Зулу Иврит Игбо Идиш Индонезийский Ирландский Исландский Испанский Итальянский Йоруба Казахский Каннада Каталанский Китайский (Упр) Китайский (Трад) Корейский Креольский (Гаити) Кхмерский Лаосский Латинский Латышский Литовский Македонский Малагасийский Малайский Малайялам Мальтийский Маори Маратхи Монгольский Немецкий Непали Нидерландский Норвежский Панджаби Персидский Польский Португальский Румынский Русский Себуанский Сербский Сесото Сингальский Словацкий Словенский Сомали Суахили Суданский Тагальский Таджикский Тайский Тамильский Телугу Турецкий Узбекский Украинский Урду Финский Французский Хауса Хинди Хмонг Хорватский Чева Чешский Шведский Эсперанто Эстонский Яванский Японский | Азербайджанский Албанский Английский Арабский Армянский Африкаанс Баскский Белорусский Бенгальский Бирманский Болгарский Боснийский Валлийский Венгерский Вьетнамский Галисийский Греческий Грузинский Гуджарати Датский Зулу Иврит Игбо Идиш Индонезийский Ирландский Исландский Испанский Итальянский Йоруба Казахский Каннада Каталанский Китайский (Упр) Китайский (Трад) Корейский Креольский (Гаити) Кхмерский Лаосский Латинский Латышский Литовский Македонский Малагасийский Малайский Малайялам Мальтийский Маори Маратхи Монгольский Немецкий Непали Нидерландский Норвежский Панджаби Персидский Польский Португальский Румынский Русский Себуанский Сербский Сесото Сингальский Словацкий Словенский Сомали Суахили Суданский Тагальский Таджикский Тайский Тамильский Телугу Турецкий Узбекский Украинский Урду Финский Французский Хауса Хинди Хмонг Хорватский Чева Чешский Шведский Эсперанто Эстонский Яванский Японский |
Звуковая функция ограничена 200 символами
Беседа с Сергеем Бортником, профессором Киевской духовной академии и сотрудником отдела внешних церковных связей УПЦ.
Наш разговор, цель которого состояла в прояснении ситуации относительно «внешних связей» и их особенностей, произошел в одном из корпусов Киево-Печерской Лавры, где находится отдел внешних церковных связей.
– На днях на сайте нашей Церкви в очередной раз прочитала о Вашем участии в Международной конференции . Она проходила в Швейцарии и была посвящена вопросу синодальности в Церквях Востока и Запада. Расскажите, пожалуйста, об этом мероприятии.
– В конференции участвовали различные представители Католической Церкви и всех без исключения поместных Православных Церквей. От Московского Патриархата выступали епископ Ириней Стинберг из США и я от УПЦ. Организаторы решили, что наша поместная Церковь слишком большая, поэтому ее не должен представлять один человек. Пригласили и меня – рассказать об особенностях синодальности в Украинской и Белорусской Церквях.
– А в чем заключался замысел конференции?
– Это была попытка со стороны католических богословов и канонистов лучше понять функционирование общения в структуре Православных Церквей. Дело в том, что в паре «примат и синодальность» традиционно «примат» – это особенность вертикали церковной власти, наблюдавшейся в Католической Церкви.
– А «синодальность» – это особенность православных?
– Исторически да. Употребляют разные термины – «коллегиальность», «соборность», «синодальность». Все они в той или иной степени передают важное богословское греческое понятие «кинония», т. е. «общение». Оно встречается в Послании апостола Павла к коринфянам: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами». Из Нового Завета термин перешел и в богослужебное использование, правда, в славянском варианте звучит как «причастие Святого Духа». Но в греческом языке это одно и то же слово – «кинония».
– А в чем же суть кинонии?
– Сегодня можно даже говорить о богословском течении – «богословии общения». Некоторые богословы отмечают, что Лица Пресвятой Троицы существуют именно в общении. То есть Бог для христиан – не обособленная, одинокая «монада», он проявляется в общении трех Ипостасей. И такое общение может быть образцом для нас, верующих христиан.
– Как это связано с устройством Церкви?
– Напрямую. Мы говорим, что и человеческое сообщество, и церковное устройство призваны отражать бытие Бога, быть «образом Божьим». Эта форма общения как раз борется с бичом современного общества – индивидуализмом и одиночеством. То, что древнегреческие богословы выражали в идее человека как «социального животного», получает вот такое библейское обоснование.
– Конференция, по Вашим словам, объединила участие православных и католиков. Как мы должны относиться к такого рода общению? Можно, к примеру, вспомнить неоднозначное восприятие встречи Патриарха Кирилла и Папы Римского Франциска в прошлом году.
– Действительно, эта встреча вызвала в Украине оживленную реакцию – как среди православных, так и среди грекокатоликов.
– Насколько нужным является такого рода общение? И особенно на таком высоком уровне?
– Парадоксальным образом опять всплывает идея иерархии – «примата», о котором я упоминал. Известно, что православные и католики представляют две разные христианские конфессии. С одной стороны, у них нет полного единства, а с другой – обе признают наличие признаков христианского бытия друг у друга – вне своих конфессиональных границ. Выражаясь формальной терминологией, мы с католиками представляем одну религию – христианство, но две разные конфессии – православие и католицизм. Встреча высших церковных иерархов и мирное решение тех или иных вопросов сигнализируют священникам и мирянам, что мы тоже можем вести подобное мирное межхристианское общение.
– Часто критиками такого общения используется слово «экуменизм». И некоторые считают его «сверхересью». Что бы Вы сказали тем, кто придерживается такого мнения?
– Я бы все-таки подчеркнул, что экуменизм – это прежде всего внутрихристианское явление. Сторонники такого общения уверены, что Христос основал одну Церковь – на скале веры апостола Петра. В Евангелии от Матфея Он обещает: «На этой скале Я построю Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее». А «экумена» – это опять-таки греческое слово, означающее «вселенную». Например, русскоязычное «вселенский патриарх» на английском звучит как Ecumenical patriarch.
– А как соотносятся «межконфессиональное общение», о котором мы говорили в начале беседы, и явление экуменизма?
– В нашем обиходе это близкие понятия. То, что раньше именовали «экуменическими связями», то есть связями, призванными восстановить вселенское единство христиан, сегодня называют «межконфессиональными связями», тем самым подчеркивают наличие конкретных конфессий и делают такое общение менее аморфным. Думаю, что эта тенденция в целом разумная – надо общаться, понимать друг друга, но не растворяться в абстрактном и аморфном «христианстве».
– Насколько я понимаю, это убеждение связано и с Вашим преподаванием в Академии.
– В то время когда я планировал возвращаться в Украину после учебы в Германии, происходила реформа нашей Академии. Вводились новые предметы и требовались преподаватели со знаниями не только из книг, но и из реальности. Так мне поручили преподавать предметы «Католическое богословие» и «Вероучение протестантских конфессий».
– Наверное, чтобы «знать врага в лицо»…
– (Улыбается.) Я понимаю Ваш юмор. Можно и так сказать. В преподавании этих предметов я делаю акцент на наших конфессиональных различиях, но немало рассказываю и об истории этих конфессий. К примеру, по ряду исторических причин Блаженный Августин оказал невероятно большое значение для формирования как католицизма, так и протестантизма. Но неправильно говорить, что этот величайший отец Церкви чужд православной традиции. Мне вспоминается один мирянин, живущий в Москве и занимающий важный пост в иерархии Русской Православной Церкви. Он каждый год в течение Великого поста перечитывает «Исповедь» Блаженного Августина и постит небольшие отрывки из этой книги.
– Интересно: «в пост он постит посты».
– (Улыбается.) Да, такая игра слов получается. Но в целом важно, что для православных «западный отец» Церкви признается «своим», как и Бенедикт Нурсийский, и многие другие. С советских времен активно используется понятие «святые неразделенной Церкви», то есть святые до раскола 1054 года.
– Предположим, что в прошлом – в первом тысячелетии – мы были в одной единой христианской Церкви. Но далее ведь пути разошлись…
– Я с Вами согласен. Сегодня, и даже уже не первое десятилетие, «экуменические отношения» переживают сложный период. Некоторые специалисты говорят о «замораживании» отношений, и это касается не только православных.
– С другой стороны, эти связи остаются, и наша Церковь в той или иной мере к ним причастна.
– Абсолютно верно. Связи остаются, прежде всего с католиками и с традиционными протестантами.
– Это позиция «романтиков экуменизма» или есть и прагматические причины?
– (Улыбается.) Думаю, есть и то и другое. Для Украины в ситуации военного конфликта на востоке страны и в целом нестабильной политической ситуации важным является сохранение межконфессионального мира. Хотя наша страна и считается в целом православной, на ее территории миллионы римокатоликов, грекокатоликов и протестантов.
Случаются разные прецеденты, захваты храмов нашей Церкви сторонниками «Киевского патриархата». Но последние как бы «свои», они не с «запада». А между православными и католиками по большому счету сохранились положительные отношения. Это в целом относится и к грекокатоликам, хотя в последние месяцы диалогу с ними присущи сложности.
– То есть Вы не считаете, что у нас в Украине идет война православных и католиков, как это порой звучит в СМИ?
– Ни в коем случае. Безусловно, ведется достаточно агрессивная пропаганда против нашей Церкви. Часто ее провоцирует нецерковная публика со своими политическими интересами. Но воцерковленные люди, люди молитвы, не считают других христиан своими врагами. Церковью мы призваны идти к Богу, уподобляться Ему. А вражда даже с теми, кого мы не считаем своими «ближними», в этом помочь не может.
– То есть Вы сторонник межцерковного мира в Украине?
– Конечно. Эта тенденция распространяется сегодня во многих странах: политики, манипулируя фактами, призывают к конфронтации и пытаются использовать религиозный потенциал. То же происходит и в Украине. На самом деле очень печальная ситуация. Многие приводят в пример случаи «сепаратистских настроений» среди священников нашей Церкви на востоке страны. Порой это так. Но я считаю, что это скорее результат их местечкового патриотизма, а не особой любви к России. Сделайте так, чтобы в Украине люди могли спокойно жить, работать, растить детей – и все мы с радостью будем патриотами. Я убежден, что все христианские Церкви Украины поддержат такое правительство и такого президента. В целом люди Церкви мыслят бóльшими временными категориями, нежели 4-5 лет между выборами. Мы – за стабильное развитие Украины, за процветание и благосостояние всех ее граждан. Было бы странно, если бы христиане, призванные «любить ближнего как самого себя» и даже «любить врагов», мыслили иначе.
– Спасибо за общение!
– И Вам спасибо!
Беседовала Наталья Горошкова
Этой цели посвящена эта маленькая заметка. В ней мы постарались объяснить, чем же на самом деле является диалог в межконфессиональном общении и взаимодействии, взяв за основу не чувство религиозного превосходства, а объективную оценку происходящего.
Что такое «диалог»?
Словарная статья говорит нам, что «диалог» это: общение и обмен мыслями двух или более людей с целью прийти к взаимопониманию и консенсусу. Или же в более полном значении: общение в атмосфере терпимости между двумя или более людьми принадлежащих к различным культурам, национальностям, придерживающихся различных верований и политических взглядов направленное на поиск общего мнения и точек соприкосновения.
То есть, согласно этим определениям можно прийти к выводу, что диалог это – попытка познакомиться, понять, познать друг друга, решить основные проблемы, и устранить недопонимания группой из двух и более человек. Или же в более широком значении слово «диалог» можно понимать как искусство и культура взаимодействия и взаимоотношений в межконфессиональной и межэтнической среде.
Как понимать «межконфессиональный диалог»?
Межконфессиональный диалог будет более правильно понимать, ни как диалог религий, а как диалог их представителей. Но при использовании этого термина зачастую его понимают именно как диалог религий. Но если опираться на словарные статьи, что были приведены выше, то «межконфессиональный диалог» это диалог именно между представителями различных религий. В этом значении мы и будем использовать данный термин.
Межконфессиональный диалог – это общение представителей разных религий не с целью навязать свои верования и свой тип мышления, но разговор в атмосфере терпимости, тепла, любви, взаимоуважения, открытости, свободы и искренности для того, чтобы познакомиться друг с другом, выслушать, понять и принять и научиться вместе жить, сотрудничать и взаимодействовать.
Сегодняшние деградация нравственности, загрязнение окружающей среды, экономическая разобщенность, болезни типа СПИД и ВИЧ, бедность, аборты, однополые браки, огромное количество разводов, падение ценности и значимости института семьи, конфликты, террор, войны на религиозной или национальной почве, все это общемировые проблемы, которые касаются каждого. И, безусловно, в решении этих вопросов примут участие религии и их представители. В этом деле межконфессиональный диалог играет неоценимую роль.
Чем не является межконфессиональный диалог?
Межконфессиональный диалог совсем не значит, что человек должен отказываться от правил и убеждений, которым следует. В процессе диалога, каждый должен с уважением относиться к религии собеседника так же, как и к своей, без каких-либо проблем и скованности представить свою систему мышления, культурные и религиозные ценности, стараться познакомиться и как можно более полно узнать о ценностях собеседника. Ведь действительно, история показывает нам, что множество проблем появлялось именно из-за желания навязать свою точку зрения и отчуждения, нежелания слушать друг от друга. И если посмотреть на события недавних дней, то людей, которые своим мировоззрением выбирают Ислам, несопоставимо мало с представителями других религий. И это должно нас, как представителей ценностей Ислама заставить задуматься.
Межконфессиональный диалог это не значит стремление к унификации всех религий или же превознесения только своей и в конечном итоге, навязывание своей идеологии собеседнику. Это не то, что называется исламским термином «таблих» или христианским – «миссионерская деятельность». Межконфессиональный диалог это желание принимать и стараться понять всех, такими, какими они являются.
Некоторые воспринимают это утверждение как создание ненужных проблем. Но наша задача не полемизировать. Наша задача поставить религиозную свободу выше социальных и культурных свобод. В понятие религиозной свободы входит свобода вероисповедания, свобода выполнения религиозной практики, свобода доносить ценности своей религии в доступной и понятной форме и возможность свободно взаимодействовать совместно с единоверцами, создавать различные объединения, организации, союзы. Другими словами, при наличии вышеперечисленных свобод, будет существовать и религиозная свобода.
В случае же отсутствия одного из этих условий, религиозная свобода перестаёт существовать. И достижение всех этих свобод для каждого верующего – это цель каждого из нас (живущих на Земле). Мы должны добиться свободы религиозных проповедей и организации религиозных учреждений. Чтобы в каждом уголке земли присутствовали все эти четыре элемента свободы. И, несмотря на малочисленность диаспор, будь то иудеи, христиане, мусульмане, буддисты или же кто-либо иной, каждая из этих групп должна иметь право на свободную религиозную практику, обучение своей религии и организацию объединений.
По материалам "DA Казань"
И.Ш. АслановаДиалог как форма межрелигиозного общения
В религиоведческой среде - в связи с процессами кризиса религиозности, трансформации религиозного сознания, адаптации религиозных институтов к современности - все более популярным становится понятие диалога как методологической основы межрелигиозных отношений. Это объясняет, почему в течение последних лет проходили многочисленные встречи, симпозиумы, коллоквиумы, конференции, «круглые столы» с участием представителей различных вероисповеданий, возникали новые религиозные институты, организации и исследовательские группы при ведущих университетах мира, которые призваны способствовать развитию контактов между религиями, углублению взаимопонимания между их адептами. В итоге диалог религий постепенно становится одной из характерных черт современной эпохи, однако, при всей своей востребованности, феномен диалога религий остается по-прежнему малоисследованным.
Осмысление идеи диалога нашло выражение в трудах Г.Г. Шпета, А.Ф. Лосева, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, Ю.М. Лотмана, В.С. Библера, В.В. Бибихина, С.Л. Франка и др. Для этих философов диалог, общность через диалог, мышление как форма диалога видятся как основы философии, культуры и человеческого знания. Подобного рода диалогическая направленность мысли имеет свои параллели в философии, связанной с именами М. Бубера, Ф. Розенцвейга, Ф. Эбнера, Е. Левинаса . Важное место в работах философов занимает идея диалога культур. Получает распространение и идея диалога религий как неотъемлемой составляющей культуры. На Западе освещению феномена диалога религий посвящены труды Э.Д. Шарпа, К.М. Роджерса, К. Бааге, Р. Тайлора, Д. Гриффита; активно работают в этом направлении Ватикан, протестантские деноминации, международные и межгосударственные организации и фонды. Проблемам межрелигиозного диалога посвящены труды А.В. Журавского, С. Хоружего, статьи Ю.П. Зуева, А.А. Нурулаева, Н.Б. Бестужева-Лады, О.П. Томина и многих других.
При этом диалог в философской традиции понимается достаточно широко. Понятие диалога употребляется и как синоним коммуникации, и как обобщенное толкование разных видов общения (беседы, спора, дискуссии и т.п.), имеющих различные цели. В целом в философии диалога сложилось два направления:
Субъективистское, или в современной философии феноменологическое направление (Г.Г. Гадамер, М. Бубер), которое ставит на первое место горизонтальные диалоги: человек-человек;
Объективистское, или структурно-функциональное направление (С. Каган, В.С. Библер), ставящее на первое место вертикальные диалоги: человек-Бог-трансцендентное.
Во второй половине XX в. получила распространение идея диалога культур. Одним из наиболее ярких представителей этого направления выступил М. Бахтин, для него «диалог» - корень и основание для всех определений человеческого бытия: «Быть - значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. Поэтому диалог, в сущности, не может и не должен кончиться» . Если в бахтинском понимании диалог предстает как диалог культурных эпох (Античность, Средневековье, Новое время), то у В. Библера феномен диалога отводится к области первоначал бытия и мышления. Именно в его интерпретации диалог - это диалог различных форм разумения. В. Библер говорит о том, что европейский разум есть диалог «разума эйдического» (античность), «разума причащающегося» (Средние века), «разума познающего» (Новое время) и возникающего в XX в. особого разумения, в котором осуществляется одновременное общение всех исторически определенных форм разумения - диалогического .
Что касается межрелигиозного диалога, то он прошел длинный путь становления и утверждения, и существовавшие в древнее время диалоги принципиально отличаются от современных. Если же религиозный диалог подвергнуть классификации, то в первую очередь следует выделить классический и современный. Под классическим диалогом можно понимать существовавшую до XIX в. историю взаимоотношения между религиями, то есть историю их культурных, религиозных связей и конфликтов, историю представлений и знаний друг о друге. Современный религиозный диалог понимается уже как сознательная установка, как некий императив, требующий концептуальной разработки и институционального оформления (он приобретает системный характер, и начиная с XIX в., в связи с ростом новых религиозных течений, главной целью диалога является уже не прозелитизм, а собственная адаптация к иным религиям, признание их нового религиозного статуса).
В свою очередь в классическом религиозном диалоге различают три вида:
Прозелитический диалог, то есть диалог, основной целью которого было привлечение новых адептов. Уже во II-IV вв. имели место богословские диспуты между христианами апологетами, с одной стороны, и их античными критиками, - с другой. Такие диалоги, призванные разрушить предубеждения общества против христиан и защититься от нападок манихеев, привлечь единомышленников, больше носили характер споров и во многом напоминали обмен монологами, чем диалог. Одним из известных примеров явилась здесь поездка св. Кирилла Философа в 858 г. в Хазарию как ответ на просьбу хазарского кагана к императору Михаилу III о направлении в его страну компетентного богослова в ситуации соперничества иудейских и мусульманских миссионеров. В результате этих богословских прений до двухсот хазар приняли крещение ;
Народный диалог (неосознанное принятие религиозных верований инородной культуры). Так это было с синкретизмом религий в период Римской империи, когда египетский культ Исиды вобрал многие черты греческих и римских богинь и впоследствии распространился по всей территории Римской империи, позже образ Исиды был воплощен в образе Девы Марии. Синкретическими являлись культы Сераписа, воплощавшего в себе черты Осириса, Аписа, Зевса, Аида и Асклепия;
Интеллектуальный диалог. Примером яркого интеллектуального диалога могла служить иудео-христианско-мусульманская общность, которая складывалась в период военного и политического противоборства ислама и христианства в Средние века. Вспышки религиозной ксенофобии и чудовищные образы ислама в массовом сознании уживались с довольно ясным пониманием европейской религиозной и культурной элитой реальности обмена духовными и материальными ценностями, а равно и с уважением к достижениям «враждебной» цивилизации в области культуры. Труды мусульманских и иудейских авторов пользовались одинаковым авторитетом у католических теологов, а работы последних переводились на иврит и использовались в полемике раввинских школ .
Современный диалог также подразделяется на три, но иные разновидности:
Межрелигиозный диалог, то есть диалог, проходящий между представителями различных религий. В строгом смысле слова здесь происходят уже не диалоги, а полилоги, при которых идет поиск решения общих социальных и религиозных задач, таких как борьба с терроризмом и религиозным экстремизмом, проблемы экологии, культуры, нравственного воспитания, защиты от деструктивных религиозных организаций и от вызовов глобализации. Целью межрелигиозного диалога является преодоление конфронтации, формирование толерантных взаимоотношений между конфессиональными общностями, обеспечение мирного сосуществования религий и религиозных объединений, а в идеале - «...организация доброго сотрудничества по различным вопросам, волнующим общество, среди которых одно из важнейших - формирование культуры мира и ненасилия» ;
Межконфессиональный диалог: диалог, призванный решать спорные моменты между различными религиозными деноминациями внутри одной религии (например, вопрос о канонических территориях). К такому диалогу относятся собеседования православных церквей с нехалкидонскими церквями, прежде всего, с Армянской Апостольской. Так, в течение нескольких веков православные полемисты полагали, что Армянская церковь не признает богочеловеческой, нераздельной и неслиянной природы Спасителя, однако благодаря диалогу выяснилось, что это всего лишь терминологическое недоразумение: разница в языке, а не в доктрине ;
Секулярный диалог, включающий в себя научную элиту, религиоведов, социологов, политологов, представителей международных и государственных организаций. Такой диалог посвящен проблемам изучения религий и их истории, закономерностям развития, выработке методологии религиоведческого исследования, законам функционирования и взаимодействия.
Конечно, следует признать, что приведенное деление весьма условно, поскольку, например, при совместных конференциях довольно часто происходит совмещение разных видов религиозного диалога. В то же время довольно часто научные религиоведческие конгрессы проходят вообще без участия каких бы то ни было представителей духовенства. Так, на конференции Международной ассоциации истории религий никогда не приглашаются теологи, хотя во второй половине ХХ в. на Западе появляются теологические «звезды» первой величины (К. Ранер, Б. Лонерган, И.Б. Метц, В. Панненберг и др.). Теологическая терминология и аргументация также не встречают одобрения в религиоведческой среде. Впрочем, и сами теологи предпочитают участвовать не в религиоведческих, а в теологических форумах и публиковаться - в теологических же журналах .
Следует, однако, вспомнить, что мощный импульс развитию межрелигиозного диалога некогда дал еще П. Абеляр. Свою диалектику как метод обретения истины через спор, в котором сталкиваются противоположные мнения, он применил в области церковной догматики. В своем сочинении «Да и нет» П. Абеляр сопоставил фрагменты из Библии и святоотеческих творений, приводя цитаты, находящиеся в кажущемся противоречии; противоречия эти он умело разрешал, прибегая к принципу «Понимать, чтобы верить». Считая просвещенный разум высшим арбитром, мыслитель пытался утверждать в межконфессиональных отношениях принцип толерантности. В «Диалоге между философом, иудеем и христианином» он создавал теоретические предпосылки для развития культуры межконфессионального диалога . Н. Кузанский и Иоанн из Сеговии исходили из того, что война не решит спора между религиями, так что пытаться обратить мусульман в христианство бессмысленно: необходимо выявить реальные разногласия и найти общее. С этой целью они разрабатывали идею некой дискуссии - контраференции. При этом Н. Кузанский хотел собрать купцов из разных городов Востока, чтобы из первых уст получить сведения об исламе, а затем послать специально подготовленных людей в мусульманские страны, где те должны были бы подготовить почву для «контраференции» .
Мирное сосуществование различных конфессий на территории одного несветского государства, как показывает история, все-таки возможно, но при условии господствующего, покровительственного отношения одной религии над другими. Так это было, например, в Османской империи, когда, при покровительственном положении ислама, допускалась значительная свобода вероисповедания для христиан. Приблизительно так же это происходит в настоящее время и в России: «Поскольку самой массовой, имеющей своих приверженцев практически во всех регионах страны является Русская православная церковь, то основные векторы религиозно-конфессиональных отношений располагаются между нею и всеми другими религиозными объединениями. Именно эта церковь в настоящее время определяет характер, диапазон и интенсивность этих отношений» . Однако поворотным моментом в развитии диалога религий стал II Ватиканский собор (1962-1965). Впервые в истории христианства Собор на доктринальном уровне рассмотрел проблему отношения церкви к нехристианским религиям. Этому вопросу была посвящена специальная декларация «О взаимоотношения Церкви с нехристианскими религиями», где с полной определенностью сказано: «Церковь не отвергает ничего из того, что истинно и свято» в других мировых религиях, «Она с искренним уважением рассматривает те образы делания и жизни, те правила и учения...», которые, хотя и отличаются во многом от христианства, «...приносят все же нередко луч истины, просвещающий всех людей».
Характерной чертой межрелигиозного диалога является то, что в нем участвуют практически только представители монотеистических или мировых религий, что отражено в том числе и в формировании специального, объединяющего понятийного аппарата. Так, декларация II Ватиканского Собора «Nostra aetate», отразившая новое отношение Римско-католической церкви к нехристианским религиям, называет иудеев, христиан и мусульман людьми, «исповедующими веру Авраама», а христианские церкви - Церквами-сестрами. Исламское вероучение характеризует христиан как «людей Писания» и для более углубленного понимания духовной близости по «линии Авраама» предлагает рассматривать Коран как «Третий Завет»: «Для мусульман Коран самодостаточен и не нуждается в дополнительных комментариях, однако во время специальных богословских дискуссий его можно рассматривать как своего рода “Третий Завет”. Священная триада: Ветхий Завет - Новый Завет - Третий Завет (т.е. Коран) позволит подчеркнуть общую богооткровенную природу божественных писаний и повлияет на адекватное восприятие метафизики Корана - “Третьего Завета” среди немусульман» .
Однако надо признать, что разностороннего и постоянно функционирующего межконфессионального общения, особенно на уровне лидеров, все-таки не получается. Одна из причин здесь заключается в том, что руководители центров «традиционных» религий не очень хотят допускать к такому диалогу представителей других религиозных объединений. Взять, к примеру, созданный в 1998 г. Межрелигиозный Совет России, основными направлениями деятельности которого являются координация усилий религиозных объединений в сферах внутреннего и внешнего миротворчества, развитие взаимоотношений религии, общества и государства, укрепление общественной нравственности, организации и поддержки межрелигиозного диалога по общественно значимым и иным смежным проблемам. В данную организацию входят лишь представители православия, ислама, буддизма и иудаизма. Между тем, такие действующие в стране на законном основании конфессии, как старообрядчество, католицизм, лютеранство, баптизм или адвентизм, остаются за пределами Совета .
Не существует единого мнения также и относительно эффективности диалога религий. И хотя в основной своей массе исследователи полагают, что диалог между религиями, являясь неотъемлемой частью стремительно развивающегося мира, не только возможен, но и необходим, однако немало существует и противников межрелигиозного диалога. Так, У. Макбрайд рассматривает религии как «...возможные тупики - окончательные и неустранимые препятствия, которые останутся даже после того как будут убраны все прочие препятствия на пути к межкультурному диалогу» . Объясняет он свою точку зрения, в частности, тем, что существуют бесконечно малые различия в вопросе, как именно двое верующих в одну и ту же религию понимают эту религию и что именно она для них означает.
В.К. Шохин вообще отрицает возможность религиозного диалога, так как конечная цель межрелигиозного общения - прозелитизм. По его мнению, «Диалог религий является...понятием виртуальным, что, однако, никак не отменяет другого факта... - его высокой рыночной стоимости, благодаря которой он оказался на редкость ходовым товаром» . Так же отрицательно к диалогу религий относится Г.А. Абраамян, считая что «...несмотря на то, что в современном диалоге культур определенную роль продолжают играть иррациональные феномены, оптимистические прогнозы иных исследователей на выявление в диалоге религий общих принципов и, тем более, нравственных кодексов не оправданы. Современный диалог культур не сводится к диалогу религий, более того, наиболее продуктивным является рациональный диалог, проводимый на общечеловеческом рационально-логическом языке, а не на языке всегда локальной веры» .
Тем не менее, для оптимистичного взгляда на проблему основания также имеются. При проведении конструктивного межрелигиозного диалога, позволяющего путем взаимных усилий находить решения, которые удовлетворяли бы все стороны и объединяли участников, небесполезно, например, соблюдать ряд психологических принципов:
1) Принцип равной безопасности: непричинение психологического вреда партнеру;
2) Принцип диоцентрической направленности: непричинение ущерба делу, поиск оптимальных решений проблемы;
3) Принцип адекватности воспринимаемого материала: непричинение ущерба посредством намеренного или ненамеренного искажения смысла, высокая культура восприятия и корректное оперирование понятиями.
В самом деле, история человечества показывает, что между религиями возникали и враждебные, нетерпимые отношения, и достаточно мирное сосуществование. Диалог религий, несмотря на всю свою условность и проблематичность, представляется при этом вполне приемлемым вариантом взаимоотношения религий, ибо как таковой он не предполагает отказа от различий или их нивелирования. Напротив, подобный способ взаимоотношений и контактов приводит к глубокому знанию и пониманию существа принципиальных расхождений сторон, ибо только через изучение других религий можно по-настоящему постичь собственную. Не менее продуктивным подходом межрелигиозный диалог может стать и в сфере решения различных социальных проблем, причем уже только за счет воспитания с малых лет толерантного отношения к представителям других вероисповеданий, национальностей и рас.
При этом компромисс необходим и возможен в весьма широком спектре вопросов, однако наиболее важным он является для поиска мировоззренческих основ земного бытия, осмысления социально-политических установок, понимания природы культурного разнообразия. Основными же путями установления межрелигиозного общения являются создание системы конференций, использование электронных и иных средств массовой информации, преподавание религиоведения в учебных заведениях, функционирование научных институтов по исследованию диалога религий, организация всевозможных ассоциаций, объединяющих представителей различных вероисповеданий. Что касается дискурса догматики, то здесь, надо признать, рассчитывать на продуктивный диалог не приходится, поскольку изначально для любого верующего человека именно его религия представляется значимой, правильной, истинной. Начало же полемики о преимуществах или, тем более, недостатках какого-то религиозного учения будет означать конец диалога.
Литература
1. Абраамян Г.А. Противостояние Запад-Восток как главная цивилизационная ось современности (Методологически-мировоззренческий аспект) //Путь Востока. . Материалы VIII Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. - СПб. 2005.
2. Асадулин Ф. Диалог религий глазами мусульман. - http://religion.ng.ru/problems/2005-12-21/6_dialog.htm.
3. Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского. - М., 1972.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1986.
5. Батлер Р.Е. Межконфессиональные отношения и религиозное разнообразие //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?». - Бишкек, 2005.
6. Бестужев-Лада И.В. Диалог между религиями: Возможен ли? Нужен ли? //Вопросы философии. 2002. №4.
7. Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения в XXI в. - М., 1990.
8. Галстян Х.С. От культуры диалога к диалогу культур //Центральная Азия и культура мира. 2007. №1-2 (21-22).
9. Журавский А.В. Христианство и ислам. Социальные проблемы диалога. - М., 1990.
10. Зуев Ю.П. Проблемы конфессионального диалога в России. - http://rlinfo.ru/projects/suzdal/zuev.html .
11. Красников А.Н. Тенденции современного религиоведения. - www.rlinfo.ru/projects/suzdal/krasnikov.html.
12. Куссе Х. Возможно ли диалогическое мышление? //Вопросы философии. 2002. №11.
13. Макбрайд У. Глобализация и межкультурный диалог //Вопросы философии. 2003. №1.
14. Мехди С. Глобализация и межконфессиональный диалог //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?». - Бишкек, 2005.
15. Морева Л.М. Межкультурный и межрелигиозный диалог: на пути к новым парадигмам общения //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?» - Бишкек, 2005.
Принципы межконфессионального диалога. Роль межконфессионального диалога в современном мире велика. Это связано с тем, что тесное взаимодействие духовных лидеров может снять или смягчить противоречия между народами и странами. Это, безусловно, поможет установлению атмосферы мира и стабильности. Диалог способствует объединению верующих различных конфессий в борьбе против глобальных проблем всего человечества.
Диалог религий – это огромная ответственность, которую не каждая страна могла бы взять на себя. Само понятие диалога в данном контексте требует пояснения. Такое общение подразумевает не просто желание усадить за общий стол представителей разных вероисповеданий, конфессий, направлений и подвести их под общий знаменатель единых убеждений. Необходимо четко представлять предмет и рамки этого диалога. Никто не должен покушаться на самое святое – на веру, заставляя приверженцев других религий принимать чуждые им догматы. Никто не должен навязывать собственные системы культа, ритуалы или обычаи, доказывая их превосходство. Исходным моментом диалога должно стать признание того, что для любого верующего именно его религия является единственно истинной и самой близкой к Богу.
Современный диалог религий не имеет ничего общего со средневековыми диспутами, на которых теологи, представляющие различные вероисповедания, пытались доказать преимущество собственной веры и разоблачить чужую. Обсуждаться должны вопросы, которые связывают разные конфессии в рамках общества, разных государств, регионов и мира в целом. Прежде всего это касается роли религии в общественной жизни и обеспечении международного мира.
Диалог между религиями может стать действенным и полезным, только если его участники будут придерживаться следующих принципов:
Толерантность и уважительное отношение ко всем участникам диалога, особенностям их религиозных убеждений. Толерантность проявляется в терпимом отношении представителей одной веры к тем, кто придерживается других вероучений;
Равноправие всех партнеров и возможность свободного выражения мнений, видений и убеждений. Ни у кого из участников диалога не должно быть привилегированного положения по отношению к другим;
Диалог не должен быть нацелен на обращение в свою веру представителей других религий либо на демонстрацию превосходства одной религии над другими. Целью диалога является не устранение различий между религиями, а поиски общих ценностей и духовных принципов;
Диалог должен быть нацелен на преодоление предрассудков и неправильного толкования других религий, что создаст атмосферу взаимопонимания;
Диалог должен быть ориентирован на поиск путей мирного сосуществования и сотрудничества всех народов.
Толерантность в межконфессиональных отношениях. Фундаментальной основой межконфессионального диалога, ориентированного на общечеловеческие ценности, является толерантность . Дословно это понятие переводится как терпимость или веротерпимость, однако в отношениях между религиями простой терпимости недостаточно. Ведь терпимость – это всего лишь некритическое отношение к чужим взглядам, в том числе ошибочным. Необходимо более глубокое понимание толерантности.
Наступило время дать более объемную трактовку принципа толерантности, тем более что он продолжает наполняться новым конкретным содержанием в контексте межрелигиозного диалога.
Современное понимание толерантности утвердилось благодаря мыслителям эпохи Просвещения, идеи которых отразились в принятой в 1789 г. Учредительным собранием Франции «Декларации прав человека и гражданина». Эта декларация стала одним из первых официальных документов, провозгласивших свободу мысли и слова. В 1995 г. ЮНЕСКО приняла «Декларацию принципов терпимости», в которой толерантность признана всеобщей ценностью и основополагающим компонентом уважения и правильного понимания культурного многообразия мира, религий, форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности.
Хотя по своему содержанию понятие «толерантность» близко к понятию «терпимость», однако понимать эти термины как полностью синонимичные и взаимозаменяемые было бы неверным. В «Краткой философской энциклопедии» дано такое определение: «Толерантность – терпимость к иного рода взглядам, нравам, привычкам. Толерантность необходима по отношению к особенностям различных народов, наций и религий. Она является признаком уверенности в себе и сознания надежности своих собственных позиций, признаком открытого для всех идейного течения, которое не боится сравнения с другими точками зрения и не избегает духовной конкуренции».
Понятие «терпимость» можно считать достаточно узким, ведь оно указывает на некую ограниченность: предполагается, что человек вынужденно терпит то, чего не выносит. Между тем термин «толерантность» имеет более широкое значение, вбирая в себя ценностные установки на сдержанность, уважение и тактичность, способность понимать и прощать.
Таким образом, следует определить толерантность как уважение и признание равенства, многомерности и многообразия человеческой культуры, норм, верований, отказ от доминирования и насилия, а также готовность принять других такими, какими они являются, и взаимодействовать с ними на основе согласия.
К истории межконфессионального диалога. Различные религии никогда не существовали изолированно друг от друга. Во многих странах и регионах издавна рядом живут представители разных вероучений. История свидетельствует, что их отношения далеко не всегда были мирными. Мы знаем, что в прошлом велись войны из-за религиозных убеждений, происходили конфликты. Отношения могли быть враждебными, даже если и не доходили до прямых стычек. Действительно, религия основана на вере, предполагающей абсолютную приверженность определенным догматам.
Каждая религия дает свое понимание Бога, предлагает собственную систему культа и ритуалов. Порой незначительные расхождения становились причинами кровавых конфликтов. Ведь для верующего принципиально важны каждая буква его священного писания, каждое слово в молитве. Поэтому очевидно, что для многих трудно не только принять, но и понять чужие убеждения. Поэтому отношения между религиями обычно были либо конфликтными, либо прохладными.
Безусловно, и в прошлом были попытки посадить лидеров разных религий за один стол. Так, в средние века распространенным явлением были теологические диспуты. На них духовные авторитеты и богословы разных религий (либо приверженцы разных позиций внутри одной религии) пытались с помощью всевозможных доказательств обосновать правоту собственной позиции и несостоятельность чужой. Фактически, это можно назвать не диалогом религий, а конфессиональной полемикой.
Участники диспутов не стремились найти общее, напротив, их целью была попытка любой ценой доказать истинность собственной точки зрения. Одной из целей полемики стороны видели обращение оппонентов в свою веру. Естественно, в ходе споров разногласия не смягчались, а только обострялись. В средневековых хрониках можно найти немало примеров того, как в случае, когда у одной из сторон не хватало аргументов, диспуты заканчивались избиением и изгнанием представителей противной стороны.
Безусловно, подобные подходы к взаимоотношениям религий в наши дни неприемлемы. Исходным моментом диалога религий в наши дни является толерантность и уважительное отношение к чужой вере, даже если она и кажется неправильной.
История современного межрелигиозного диалога началась в конце XIX в. В 1893 г. в Чикаго был созван так называемый Всемирный парламент религий. Согласно его принципам, оптимальным фундаментом для взаимоотношений религий должно стать признание их равной ценности на пути к объяснению жизни и реальности.
С 1901 по 1903 гг. в США действовал Международный совет унитарианских мыслителей и деятелей, работа которого была сконцентрирована на поиске «универсальных элементов» во всех религиях и необходимости совместной работы их представителей ради нравственного совершенствования мира.
В 1921 г. известный теолог Рудольф Отто (1882-1940 гг.) организовал Религиозный союз человечества с целью смягчения напряженности в международных отношениях посредством сближения последователей различных конфессий.
Новым импульсом к развитию межрелигиозного диалога после Второй мировой войны стало расширение контактов между народами и конфессиями, возрождение восточных религий и распад колониальной системы.
В 1960 г. была основана международная организация «Храм понимания», поддержанная тибетским Далай-ламой, Римским Папой Иоанном XXIII, индийским лидером Джавахарлалом Неру. Позже эта организация трансформировалась в Глобальный форум духовных и парламентских лидеров за выживание человечества.
Начиная с 1970 г. в межконфессиональный диалог активно включается Всемирный Совет Церквей, организовавший в Ливане Конференцию с участием представителей христианства, ислама, индуизма и буддизма. На этом форуме было предложено организовать в рамках встреч религиозных лидеров двусторонние дискуссии по конкретным вопросам.
В 1986 г. впервые в истории человечества представители всех основных мировых конфессий по приглашению Папы Римского собрались в итальянском городе Ассизи для совместной молитвы о мире, положив начало практике регулярных межрелигиозных встреч. Ассизские встречи стали традиционными, на них собираются уже представители десятков вероисповеданий. Внимание к подобным мероприятиям показало, что все конфессии мира должны объединить усилия для решения глобальных проблем, опираясь на духовное наследие человечества, хранителем которого выступают религии.
